Так сладко слышать: «Чудо есть!»

… Проснуться зимним утром с ожиданием радости, когда вся семья только улеглась после новогодней ночи, попытаться нашарить ногой тапочки,  не найти и босиком пробежать на кухню, где на белой скатерти накрытые салфетками «прячутся» остатки праздничных блюд.

     Но сейчас не до лакомств – там, в углу, поблескивая, стоит елка, скрывая в густых лапах …что? Сладостное замирание сердца, нырок в зеленую тайну, легкое позвякивание потревоженных игрушек – и в руках таинственные белые свертки, сверточки, коробки, пакеты, золотые шнурки и красивые ленты.

     Нет никакого сомнения, что в ту минуту, когда взрослые заснули, а дети еще не проснулись, в дом являлся … Дед Мороз! Только он мог узнать страстную мечту о кукле с зелеными глазами, сливочных тянучках, о настоящих перчатках, какие носят большие девочки вместо неуклюжих варежек, потому что об этом никому-никому в целом мире – ну, может быть, только один раз маме – не было сказано…

    Под елкой маленькая фигурка с большим мешком, красным носом и седой бородой, в меховой шапке и шубе. Но какой но, Дед Мороз, на самом деле – никто не знает. Его нельзя увидеть, он незаметно проходит сквозь закрытые двери, когда никого нет, и творит свои добрые дела. Догадаться, что он рядом, можно только по серебряному узору на окнах, пению и пляске метели во дворе да по мерцанию звезд в холодном ночном небе.

     В моем детстве никогда не было до скуки реальных дедов-морозов. У нас дома никто не наряжался в алый халат с ватным воротником, не наклеивал бумажную бороду. Мои дорогие родители шестым чувством догадались, что сказка, чудо не должны иметь обыденного воплощения, которое можно потрогать рукой. 

     Мечта, идеал, совершенство всегда чуть-чуть недоступны, неосуществимы, но только это их свойство способно зажечь и увлечь. Чудо надо оставить чудом. Таинственным. Непостижимым.

Чуду быть! Неестественна жизнь по одним лишь физическим законам. И новогодняя сказка есть по сути признание этого чуда, она правдива, хоть  и неправдоподобна.

     В наше время человек проделывает такую эволюцию: от детской безграничной веры в чудесное к его столь же полному отрицанию («Этого не может быть, потому что не может быть никогда») и снова - к неуверенной, слабой надежде на его реальность. 

     Став взрослым и рассудительным, но слыша порой неясный зов, бродит человек в поисках утраченного чуда. Он придумывает свою сказку про исполнение желаний, загаданных в новогоднюю ночь, про то, что эта ночь предскажет его грядущую судьбу.

… Когда часы пробьют полночь, вспыхнут елочные гирлянды, а бенгальские огни будут с шипением рассыпать свои искры, когда снова, как в детстве, будешь бояться пропустить тот самый единственный миг наступления Нового года, когда сердце исполнится добра и любви и к ближним, и к дальним, никто из нас – ни стар, ни  млад – не сможет удержаться, чтобы снова не загадать одно-единственное, то самое, заветное желание…